Страницы из жизни профессора Янаты

Яната Александр Алоизович, родился в г. Николаеве 28 мая 1888, умер 3 июня 1938 года. Украинский агроном и ботаник, действительный член АН УССР.

Огонь жадно набрасывался на высушенную траву. Желтые стебли растений, которые за жаркие дни южного лета пропитались солнцем, сейчас безвольно застыли. И с молчаливой обреченностью наблюдали, как безжалостное пламя раздутого человеком пожара пожирает все вокруг, мудро возделанное природой. Языки огня, которые колыхались ветром, походили на красные знамена мчавшейся в атаку конницы.
Полевые мыши и суслики, выгнанные из своих нор взбунтовавшимся пожаром, испугано озирались, потеряв привычные ориентиры, бежали вначале то в одну сторону, то в другую. И повсюду натыкались на подступающее пламя. Опять круто поворачивали. И вновь их обдавало накатывающимся жаром. Эти комочки жизни застывали в полной растерянности. Они громко пищали, когда безжалостный огонь набрасывался на их вздыбленную от смертельного страха серую шерсть.
Зеленые кузнечики сильно стрекотали, высоко выпрыгивали из травы. И как безумные опять бросались для спасения в дымящиеся растения.
А те с молчаливой тревогой оставались на месте. Корни крепко привязали их к родному гнезду. Они не могли бежать и обреченно ожидали своей участи….
Вот такое же непонимание происходящего и мучавшие вопросы, мелькнуло в голове профессора Александра Янаты, метали из стороны в сторону его самого в годы революционной молодости. Тайные студенческие кружки в Пулявском сельскохозяйственном институте, которые боролись за независимость Польши. Руководство социал-демократической фракцией в Киевском политехническом институте. Вместе с большевиками борьба за передачу царской власти Государственной думе. Арест на киевском вокзале с революционными листовками и два месяца отсидки в тюрьме на Лукьяновке….
Горькое разочарование политикой социал-демократов за их ограниченность в обеспечении национальной независимости народам России. Такое, понимал Яната, приведет к стремлению окраин страны получить полную административную свободу и построить свою независимую государственность. А большевики боролись с царизмом под лозунгом объединения пролетариев всех стран. Он же уже тогда засомневался: разве бедность людей сплачивает? Она делает их лишь завистливыми, готовыми, как это пламя, уничтожать все вокруг.
Человека обогащает только понимание уникальности всего сущего на Земле. Каждого растения, животного и тем более любого, даже самого малочисленного народа с его неповторимым языком, бытом….
Такие мысли и прибили его в секретари яростно говорливого Симона Петлюры. Но Яната быстро разобрался, что тому дороги не национальные свободы, а собственная власть. Тот безжалостно затаптывал однопартийцев, затенявших его личность. Поэтому Александр разочаровался в политике и с головой окунулся в природоведческие науки. А ботаника окончательно убедила: мир сохраняет разнообразие.
Профессор с болью смотрел как трава, бурьяны, цветы – все многообразие этого удивительного клочка украинской степи гибли под безжалостным напором огня. Хотя среди них было много таких, которые занесены в красную книгу природы. Для него все эти кустики и растения являлись живыми существами. Ученый знал историю каждой травинки, запросто мог назвать ее не только народным, но и латинским названием.
Вон его любимый южный ревень – Rheum austral – даже сейчас гордо возвышается над всем травяным покровом. Под его толстыми мясистыми листьями прячутся собратья поменьше и послабее. С разных сторон выглядывают золотистые бархатцы. Великий Карл Линней назвал их божественными – Tagetes – в честь этрусского бога. А украинцы окрестили чернобрывцами. Их желтые цветки, отороченные густой чернотой, похожи на подкрашенные лица молодиц. Но сейчас их желтизна кажется ему раскаленной от подступившего пламени.
Александра Алоизовича командировали в составе комиссии академии наук Украинской республики в Асканию-Нову для разработки рекомендаций по сохранению заповедника. Яната был не только инициатором, но и мотором экспедиции. Сам пробил идею такой инспекторской проверки. Он же водил всю небольшую делегацию украинских ученых-аграрников, сохранившихся после революции, по самым глухим местам Аскании – островка нетронутой природы. Показывал, как с трудом она выживает от подступающих с разных сторон заводов, карьеров, пашен и социальных нововведений в сельском хозяйстве. Сейчас их группа стала случайным свидетелем, как с помощью поджогов местные жители недавно организованного здесь совхоза внедряют новый метод борьбы с сорняками и быстрого освоения целинных земель.
В этой поездке Яната еще раз убедился в необходимости срочного спасения заповедного уголка страны. Ведь украинские селяне и аграрная наука все еще не могут прийти в себя после безжалостного пламени революции, которая вспыхнула от большевистской «Искры».
А поведение многих его сослуживцев и ученых из Харьковского сельскохозяйственного института и Киевского ботанического сада, вспугнутых новой политикой партии по сплошной коллективизации села, напоминало ему эти же растения и степную живность, застигнутых врасплох неуправляемым пламенем. Конечно же, нужно не торопиться с повсеместными преобразованиями, а с внимательной бережливостью относиться к природе.
Когда он перед сном в одиночном номере гостевого здания заповедника прилег на постель, к его изголовью сразу же опять подступило все увиденное и передуманное за пролетевший день в удивительном уголке южной степи, который оставил потомкам после себя обрусевший немец Фридрих Фальц-Фейн.
Перед глазами долго стояли два увиденных в степи розовых фламинго. На тонких и длинных как у балерин ногах они замерли, словно в каком-то па, чтобы дать возможность приехавшим зрителям полюбоваться своим оперением. Потом для большей грациозности по очереди поднимали по одной ноге. Красные перепонки их лап походили на пуанты.
Недалеко задумчиво прохаживался громадный бизон. Он упрямо изогнул волосатую выю, будто старался вникнуть и разобраться, что же принесут ему и его родственникам перемены, нагрянувшие в заповедный край.
Здесь, думалось профессору, может быть даже в этой комнате, где он, Яната, собирается сейчас спать, десять лет назад побывал российский император Николай II. Тот, за свержение которого он боролся с юности. Оказывается, самодержец сумел по заслугам оценить созданное его подданным. Проезжал по Югу страны и в нарушение дворцового этикета остановился на ночевку в частном доме немца, осмотрел все заказники, построенные Фридрихом за свой счет, и присвоил чужестранцу титул русского дворянина. Почему же страна, в которой к власти пришел народ, равнодушно наблюдает, как хиреет бесценное наследие?
В ночной тишине Александр Алоизович неторопливо размышлял об удивительных круговоротах человеческой жизни и тех крутых переменах, которые он успел натворить в собственной биографии.
Потом сознание, разомлевшее от накопленной за день усталости и тишины, неторопливо перевернуло страничку памяти.